Из моего недавнего...Написала легко, но почему-то не спешила выкладывать.
Моя отравленная весна
Иду по дороге из мнимого рая,
Глотаю шагами километры уныний.
Этот воздух на вкус горче полыни.
Так смеётся король, на публике умирая?
Кто хотел видеть моё падение?
Кто предал меня – тот мой свидетель.
Как лицемерна ваша сутулая добродетель.
Как нелепа молитва о жалком прощении.
Наряд монахини я брошу у ворот.
Пусть догорают в церкви тысячи свечей.
Мне честнее и проще быть одной и ничьей.
Не зальют мне тоску сквозь закрытый рот.
По обочинам жмутся прозрачные лица
Тех, кто давно был подвергнут сомнению,
Но в них было слишком много стеснения,
Чтобы раздвинуть запретов границы.
Теперь внутри лишь тонкий, хрупкий лёд.
Никто не принесёт увядшие цветы прощания,
А только робко в знак последнего признания
Положишь ты ладонь на мой холодный лоб.
И он, с терновым обручем на голове,
Пусть будет где-то параллельно словно свет,
И пусть подарит то, чего в жестоком мире нет,
Дыханием луны сойдя сюда, ко мне.
Приторно пахнет фальшивая музыка,
Вливаясь в уши, поразив мои ощущения.
Я не знаю, в чём найду я спасение,
И с кем буду связана крепкими узами.
Течёт по венам нежный яд, и стали чётче сны.
Я слышу каждый звук, и шорох громче грома.
Пронзает тело сладкая истома,
Я помню каждый час своей отравленной весны.
Иду по дороге из мнимого рая,
Глотаю шагами километры уныний.
Этот воздух на вкус горче полыни.
Так смеётся король, на публике умирая?
Кто хотел видеть моё падение?
Кто предал меня – тот мой свидетель.
Как лицемерна ваша сутулая добродетель.
Как нелепа молитва о жалком прощении.
Наряд монахини я брошу у ворот.
Пусть догорают в церкви тысячи свечей.
Мне честнее и проще быть одной и ничьей.
Не зальют мне тоску сквозь закрытый рот.
По обочинам жмутся прозрачные лица
Тех, кто давно был подвергнут сомнению,
Но в них было слишком много стеснения,
Чтобы раздвинуть запретов границы.
Теперь внутри лишь тонкий, хрупкий лёд.
Никто не принесёт увядшие цветы прощания,
А только робко в знак последнего признания
Положишь ты ладонь на мой холодный лоб.
И он, с терновым обручем на голове,
Пусть будет где-то параллельно словно свет,
И пусть подарит то, чего в жестоком мире нет,
Дыханием луны сойдя сюда, ко мне.
Приторно пахнет фальшивая музыка,
Вливаясь в уши, поразив мои ощущения.
Я не знаю, в чём найду я спасение,
И с кем буду связана крепкими узами.
Течёт по венам нежный яд, и стали чётче сны.
Я слышу каждый звук, и шорох громче грома.
Пронзает тело сладкая истома,
Я помню каждый час своей отравленной весны.